Тусовка -- рандеву политических идей, анализа и опыта ... и еще кое-что.
Сигнальный номер

Критика идеологии устойчивого развития

От редакции: Тем, кто активно учавствует в природоохранном движении, думаем, уже успело набить оскомину употребление словосочетания "устойчивое развитие". Оно везде и всюду: практически трудно найти "зеленую" НГО, которая бы не внесла бы "устойчивое развитие" в раздел -"наши интересы". А как же, ведь почти все западные фонды, поддерживающие восточноевропейский третий сектор, именно по этому критерию определяют: заслуживает ли НГО получить грант. Если с "устойчивым развитием" у вас все нормально в проекте, то вам повезло. Порочная практика принятия "на ура" любого пришедшего из-за рубежа новшества сработала и в случае с принципом "устойчивого развития". Большая часть природоохранной публики его просто проглотила, так и непережевав и прочувствовав вкус очередной западной "пилюли". Мы хотим предложить вашему вниманию несколько иной взгляд на "модный" принцип, взятый из немецкой критики. Читателю может показаться непривычным и, может быть, в некоторых случаях трудным для понимания "чисто западный" стиль изложения критики. Особенно, когда критик ищет корень проблемы, закапываясь в глубь социально-экономических процессов, происходящих в общества. Несмотря на это, верим, что материал не окажется бесполезным для вас. В следующем номере мы планируем рассказать о развитии критики "устойчивого развития" в общественно-политических кругах новых независимых государств Восточной Европы.

(Ольга & Ален)

Более эффективный индустриализм

Критика идеологии устойчивого развития

Кристоф Шпер (перевод с английского Ольги Самборской и Голды)

(Источник: Schwertfisch: Zeitgeist mit Grаеten - Politische Perspektiven zwischen Оеkologie und Autonomie ["Рыба-меч: Дух времени с рибьими костями / Политические перспективы между экологией и автономией"])

В 1994 году, через два года после Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро, бум разговоров об "устойчивом развитии" докатился и до Германии. Настоящее эссе - одна из ранних работ, радикально критиковавших устойчивость. Такие эссе уже стали привычными для журнала "Schwertfisch" (пер. с нем. рыба-меч). Этот текст обязан своим появлением Мартине Коэлшцки и Клаудии Бернард. Первая - редактор Forum Wissenschaft ("Научный форум") - периодически заказывала автору фундаментальные статьи на злободневные темы. Вторая во время длинной ночной дискуссии подтолкнула к следующему: если интуитивно ясно, что устойчивость - вещь спорная, но не находится убедительного аргумента для отказа от нее, тогда нужно найти такой аргумент. Такова история написания ниже приведенного текста.

"Устойчивость" традиционно стала любимым словом новых экологических "буржуа". Под ней обычно понимают осторожное природопользование, которое не будет подрывать природные условия существования общества посредством варварской эксплуатации и экологического разрушения. Метод "быть начеку", который доказал свою неэффективность для контроля рождаемости, внезапно пригодился в экономической политике. (1)

"Подход экологов и людей альтернативных взглядов отличает то, что они рассматривают взаимоотношения мужчина - женщина и отношения между индустриальными странами и третьим миром в основном в моральном, а не материальном отношении как проиэводственные отношения." (2) - такой подход характерен для большей части защитников "устойчивости" и их оценок взаимоотношений между обществом и природой. В противовес этому, мы хотим представить следующее:

что разрушение природы и неустойчивость - часть социальной программы индустриального капитализма (как и воплощенного социалистического (*) варианта, который из него развился) и не может быть устранено по желанию;
что экология и устойчивость в наши дни стали предметом обсуждения на уровне властных структур и частью стратегии, имеющей целью "урезание" промышленного капитализма и превращение его в более эффективный, не касаясь природоразрушающего ядра его программы;
что нам нужны не проекты реформ, а осознание сути происходящего социального движения, корня проблемы.

(*) Реальный социализм: Слово "социализм", которое для большей части западноевропейских "левых" символизирует историю и социальный проект, который они видят в положительных терминах, но который был "позаимствован" двумя различными политическими силами, воплотившими системы, фундаментально несравнимые с социализмом - большевитского типа "Советский Союз" и Кейнсианского типа (государственно-интервенционный) капитализм. Разграничивая их от социализма, первый был назван реальным социализмом (или реально-существующим социализмом), а последний называют социал-демократией. Это позволяет слово "социализм" все еще использовать в положительном созначении.

Индустриализация и "доможенофикация"

Что происходит, когда общество становится индустриальным? С практической точки зрения, в ходе индустриализации все больше людей становятся неспособными обслужить себя и позаботиться о детях. С разделением рабочего места и места проживания, производства и семейного очага, производства и воспроизводства, (*) все функции от приготовления пищи и домашней работы до воспитания детей должны выполняться кем-то другим.

(*) Воспроизводство: Существует два основных типа "воспроизводительной" работы, описываемых в феминистской теории. Одна может быть названа как "воспроизводство поколений", обозначая рождение и выращивание детей для замены постаревших рабочих, которые в кокой-то момент перестанут работать. Второй тип "воспроизводства" мы назовем "индивидуальным воспроизводством", которое направлено на воспроизводство данной рабочей эксплуатационности, начиная с утра одного дня и до следующего утра. В прекапиталистических обществах производство товаров сплетено с прямым использованием этих товаров (или других товаров, продаваемых для них) рабочими (мужчинами и женщинами) для своего воспроизводства. Хотя и существует уже патриархальная семейная структура, подчеркивающая прекапиталистическое общество, эти патриархальные штрихи усилили промышленный капитализм.С другой стороны, он образует четкое разделение между производством (товаров и обслуживания, и товаров для рынка) и воспроизводство (оплачиваемых рабочих-мужчин их женами и жен самими себя). С другой, он определяет производственую работу для рабочих-мужчин и дает производственной работе определенный социальный статус, и определяет производственную работу для женщин-домохозяек, в то время набирая огромной протяженности, делает действительно существующую воспроизводственную работу невидимой.Более конкретно, "индивидуальная" воспроизводственная работа может включать воспроизводство сексуально и эмоционально; облегчение воздействия унижения, которое рабочий испытывает весь день от своего босса; кормление; обстирывание; обглаживвание и ремонт его одежды; прослеживание, чтобы рабочий не напивался слишком много и ложился спать вовремя, так чтобы на следующее утро он был бы готов приступить к работе.

Феминистская теория указала на факт, что индустриализация возможна только в соединении с процессом, называемым "доможенофикация": как тенденция назначения каждому рабочему и гражданину жены в качестве домохозяйки, которая заботится о выживании конкретного рабочего и его детей. (*) Поэтому после катастроф ранней индустриализации принцип оплаты труда мужчины - кормильца напрашивался сам собой, то есть, глава семьи должен был содержать семью из нескольких человек. Неомарксистская теория, побуждаемая изучением вопроса международного развития, установила, что промышленный комплекс всегда находится на иждивении окружающих его географических зон. Так называемая "периферия" обеспечивает промышленный центр (**) "природой": сырьем, пищей, новой рабочей силой и пространством. Такое положение привело к возникновению противоречий между городом и деревней, к так называемому промышленному "развитию" новых областей, и к контрастам между странами центра и странами или регионами периферии. (3)

(*)Точно также как лейтенант определяет задание солдату почистить ботинки полковника, так же и промышленный капитализм определяет женщине обслуживать каждого мужчину. (Фактически, рассматривать отношения между капитализмом и мужчинами более корректно в этом сравнении,то они должны быть ботинками лейтенанта, которые чистятся солдатом, и полковник определяет солдату задание.)

(**) Центр/Периферия: В "теории зависимости", теории (нео-)колониализма, развитой людьми в колонизованном мире, механизмы колониальной эксплуатации описаны в терминах отношений между "центром" и "периферией". "Центр" или "метрополия" - это индустриальные империалистические страны."Периферия" - колонизованные страны, часто называемые "третьим миром". Зависимость образуется посредством сотрудничества между "центром в центре" (влиятельный высший класс в промышленном мире) и "центром в периферии" (технократическая управляющая элита в колонизованных странах, которые имеют пользу от капитализма). "Периферия в центре" (рабочий класс в промышленных странах) сохраняет спокойствие благодаря своему участию в некоторый полезных эксплуатационых схемах, в то время как "периферия в периферии" (большинство людей в колонизованных странах) остается зависимой из-за разрушения каких-либо альтернатив, какие они могут иметь, будучи эксплуатируемыми.

Без своего "географического тыла" промышленность разрушается, точно также как и зарплата мужчины - рабочего уменьшается без "семейного тыла". Вопрос, может ли промышленный комплекс эффективно взамодействовать со своей периферией без ущерба для себя и не становясь "вымогателем", является поэтому жизненно важным для него. Исторический опыт показывает, что хотя методы: прямое насилие и использование принуждения исторически появились первыми, в конце концов они доказали свою несостоятельность и неэффективность. Поэтому необходимо создать ситуацию, в которой снабженческая роль - единственно возможный выбор для периферии.

Это достигается посредством манипуляций с природой. Природный контекст и производственные отношения к природе, на которых может строиться экономика, систематически разрушались. Они замещены искусственной средой, которая не может существовать долго без вклада промышленности.

Поэтому разрушение природы - это очень серьезно. Вот пример: прерии на среднем западе США, Великие Равнины, во времена их "освоения" представляли собой высокопродуктивную экосистему. Было установлено, что огромные стада бизонов давали такой ежегодный объем мяса и животного сырья, которого не удавалось получить в ходе последующего сельскохозяйственного использования этих земель. Однако в течение нескольких десятилетий после гражданской войны эта экосистема была разрушена. Стада бизонов были истреблены к 1875 году, и богатые землевладельцы начали выращивать на их месте скот в больших количествах. Лонгхорны (порода скота) вскоре уничтожили чувствительную траву прерий. Зимой 1885/86 годов они практически вымерли от голода.

После этого пастбища лонгхорнов на Равнинах были отданы поселенцам. Первое поколение прогорело во время засухи 1896 года, так как выращиваемые зерновые культуры были непригодными для равнин, на которых дожди выпадают редко. С 1910 года второе поколение фермеров, так называемые "содбастеры", вспахало тракторами прерии и работало с полученными промышленным способом семенами и искусственными опылителями. Этот способ привел к эрозии и к неизвестным ранее пылевым бурям, "черным метелям" 1935 года. На протяжении следующих двух десятилетий были приложены большие усилия для уменьшения эрозии: насаждение преград, ветрозащитных посадок и др. (4)

Политическая экология индустриализма

Вышеприведенная вареница катастроф , само собой разумеется, призывает к адаптивно - устойчивому пользованию. Но несмотря на это, типичный пример успешного развития, которое служит прекрасной иллюстрацией пяти основных аспектов политической экологии индустриализма:

Разрушение природы как экспроприация земли. Не секрет, что истребление бизонов лишило средств существования индейские племена, населявшие Равнины. Такая экологическая война была наиболее эффективным способом овладения землей.
Превращение природы в придаток к дополнительным нуждам промышленного сектора. Хотя существующая экосистема отличалась высокой производительностью, она не использовалась для удовлетворения встречных нужд промышленной рабочей силы Восточного побережья. Скот можно было подгоняться к скотобойням, расположенным вдоль железной дороги, и затем отправлять к месту нахождения населения, чьи потребительские привычки ориентированы на потребление говядины.
Фактор времени перевесил важность устойчивого использования. До 90-х годов IX века "мясные бароны" получили настолько высокую прибыль, а Восточное побережье, снабжаемое ими, так развило свою тяжелую и военную промышленность, что функции снабжения могли быть перенесены на Латинскую Америку: земля там скуплена, насильственным путем созданы политические условия для безопасного экспорта говядины в США.
"Освоение" природы как социальный империализм и уход от реформ. Политика стабилизации, начиная с Гомстедовского акта (1862) пообещала каждому главе семьи дешевую землю на Западе США, которую он мог сохранить, если она будет использоваться с выгодой в течение пяти лет (конечно, включая бесплатный труд членов семьи). Такой социальный выход снизил общественное давление и требования реформ на промышленном Востоке и способствовал экспорту бедности на свободные территории, где она и закрепилась.
Кажущаяся продуктивность земельного использования. Несмотря на катастрофическую экополитику, Средний Запад превратился в "хлебный пояс", который и по сей день позволяет США оставаться крупнейшим экспортером зерна. Тем не менее, внешность обманчива: как закрытая система, само по себе, такое современное сельскохозяйственное производство идет к краху. Это искусственно сельское хозяйство, в котором "природа просто не играет больше никакой роли" (5); сельское хозяйство, что больше напоминает фабрику, куда все необходимое поступает извне: семена, машины, искусственные опылители, пестициды и др. Экологическая сверхэксплуатация выкачивает из доступной природы прибыль и служит геополитической власти, которая в свою очередь обеспечивает приток топлива, металлов и др., без которых сельское хозяйство не могло бы функционировать совсем.

Нетрудно заметить, что разрушение природы, нестабильность - это не ошибка промышленного капитализма, но преуспевающая стратегия. Пять упомянутых аспектов прослеживаются в разнообразных процессах развития: как в колонизации регионов третьего мира, так и в "индустриализации" "внутренней природы" людей; как в использовании женского труда при "доможенофикации" IX века, так и неимоверной эксплуатации труда в свободных производственных зонах XX века. (6)

Для того, чтобы понять политическую экологию индустриального капитализма, нужно не только освободиться от мифов о прогрессе, провозглашающих рост производительности, но и отказаться от идеи, что индустриальный капитализм - это в основном экономическая система. По своей сути это социальная программа, имеющая целью организацию власти и контроля. Она намерена усиливать и защищать цепочки снабжения и обслуживания, в которых промышленное производство - это только один из ряда инструментов, соперничающих в достижении поставленных целей. Можно сказать, что соответствующие вершины больших и маленьких общественных пирамид - вершины, к которым потребление концентрируется, а натуральное производство и воспроизводство снижаются, - оказывают давление на основание пирамид - "колонизованные" народы и их окружение, и делают их независимое существование невозможным. Катастрофы заслуживают внимания. Разрушение природы и превращение ее в искусственно контролируемую поэтому является ключевым элементом политической экологии индустриализма и буржуазного общества. Это касается как психической и физической природы человека и его социальной принадлежности - так и природной среды.

Поэтому сторонники "устойчивости" не могут просто пытаться улучшать индустриальный капитализм, сделать его более экологичным и менее расточительным, а должны изменить социальную программу.

Глобальное "сокращение производства"

Несомненно, существует масса экологических мер и стратегий для достижения "устойчивости", особенно в высокоразвитых промышленных государствах центра и в контексте международных программ развития. Но на самом деле то, что преподносится как экологическое усовершенствование - всего лишь попытка реорганизовать социальную систему власти в направлении глобального пересмотра производства: очистить, сделать менее громоздким и более гибким. Точно так же как в концепции "разгрузки производства" диета прописывается крупномасштабному промышленному производству, более эффективная форма должна быть отдана глобальной системе производства и власти. Это уже стало необходимостью, потому что фордизм - модель власти и контроля - пребывает уже давно в фатальном кризисе.

С экономической точки зрения фордизм - это историческое продолжение индустриального капитализма со следующим акцентами: переход к ориентированному на снабжение массовому промышленному производству; увеличение производительности через интенсификацию труда (конвейерная линия); экономическое и политическое внедрение наемных рабочих в государство ("благосостоятельное государство"); крупные предприятия легкой промышленности заменили промышленность мелких товаропроизводителей. (7) Фордизм признается ответственным за глобальный экологический кризис, из-за его бесконтрольного раскручивания производства любой ценой и расточительной модели потребления. Но это, позвольте заметить, только часть правды. Как социальная система, фордизм, как он был навязан между 30-ми и 50-ми годами ХХ-го века, является организационным принципом национальной и международной власти и зависимости.

При фордизме основная масса населения в высокоразвитых индустриальных супердержавах занимает такую позицию по отношению к зависимым народам и маргиналам в их собственной стране, которая первоначально существовала между промышленным сектором и другими. Как пропагандировал национал - социалист, экономист - теоретик Ганс Керл: "На Великих Территориях [Великая Германия] в будущем немецкие рабочие могут быть заняты только высоко оплачиваемой работой, которая позволяет удовлетворить высочайшие жизненные стандарты; производства, которые не отвечают этим условиям, мы будем все больше предоставлять маргиналам. Отсюда вытекает необходимость в росте технической рационализации, которая тогда позволит повысить заработную плату." (8) Фашистский вариант, тем не менее, провалился благодаря огромному военному и социальному сопротивлению "народов-маргиналов" (и во вторую очередь, внутреннему сопротивлению). Интеграционные предложения были слишком слабыми; открытая политика уничтожения не устояла в конечном итоге.

Либерально-капиталистический и воплощенный социалистический варианты тем не менее были успешными. Оба сочетают более высокий уровень предложений эмансипации (*) внутри с обещанием развития за пределами. Отношения эксплуатации по половому признаку, этнической принадлежности или социального положения были интернационализированы и приглушены в ведущих государствах в пользу высокого уровня вовлеченности населения в процесс объединения общества в фордистскую нацию. Что касается остального мира, оба варианта способствовали появлению национальных элит в третьем мире, которые желали сотрудничать с целью создания фордистских зон "первого мира" в собственных странах путем возведения своего собственного промышленного сектора.

(*) Может скорее: предложение для идентификации. Несмотря на различные ограничения личной свободы в реальном социалистическом блоке, многие из старшего поколения идентифицируют себя в какой-то степени с социалистическим проектом, прошедшим стадию реального социализма. Они чувствуют, что прошли через тяжелое время, но работали для лучшего будущего.Сегодня они видят навязываемый Западом экономический и политический переходный период как разрушение того, чего они достигли.

Такая модель национальной и глобальной власти была очень эффективной (имея поразительный эффект) в сфере политики, но в экологической и экономической сферах - не особенно действенной. Первопричина экологического (и экономического) кризиса фордистской модели в том, что для поддержания этой системы власти требуется все большее количество продукции, все больший поток товаров и энергии, и необходима все большая нагрузка на природу для поддержания этой системы власти. (9) Под этим углом зрения, внутренний взрыв в воплотивших социализм государствах значил только то, что цена за попытку "догнать" развитые страны стала непосильной для всей нации, эта перспектива осуществилась только для определенных групп: ряда компаний, части квалифицированных и ориентированной на запад рабочих и служащих и для новых мужских "банд", занимающихся экономическими преступлениями.

Если Запад пропагандирует глобальную экологию и устойчивость как новую парадигму, это является попыткой разрешить экологический кризис фордистского варианта системы власти. Ядро высокотехнического производства останется неприкосновенным, а экологические и экономические затраты на нужды периферии должны уменьшаться. Элиту третьего мира просят распрощаться со стратегией "догнать развитые страны": с этого времени они должны воздерживаться от решений в одностороннем порядке по выбросам в атмосферу, вырубке лесов и использованию сырьевых материалов. Они должны сократить число бедных, используя политику демографического контроля, так что затраты на поддержание социального спокойствия могут быть снижены. И даже в государствах центра, "переосмысление", которое идеализирует растущую социальную маргинализацию как свободу от потребительского террора, может быть полезным.

В этом смысле, экология и устойчивость - ключевые слова для нового глобального "похудения" производства, которое воплощает эту бизнесс - модель по всему земному шару. Точно также в компаниях руководство среднего уровня и его подразделения постепенно сокращаются, правительства третьего мира исключаются из сферы принятия решений, а их ожидания индустриализации имеют тенденцию не осуществляться. Вместо этого выдвигаются программы "устойчивого развития", часто при этом получают поддержку неправительственные организации.

Это ни в коем случае не значит, что структуры жизнеобеспечения и автономия укрепляются, но скорее включение в рынок навязывается с наименьшими расходами. Сокращение производства предпринимательского сектора тяготеет к расположению современного рабочего места дома, с собственным компьютером и рабочим пространством (что экономит офисные расходы и парковочное пространство). Существует глобальная тенденция не к постройке фабрики с привлечением рабочих, но к устройству печатного производства современного типа (в Германии: Verlagsproduktion) для получения денег посредством прибыльной деятельности (10).

Приведем пример проекта вроде "каждой женщине по корове". В некоторых африканских регионах деньги, направленные на развитие, были одолжены женщинам для покупки коров. Долг предполагалось выплачивать продажей молока; в то же время хозяйки должны были принимать участие в образовательных мероприятиях о способах контрацепции. Если они все - таки рожали, их кредит отменялся и они должны были вернуть корову; если нет, корова становилась их собственностью после выплаты долга. Если посмотреть повнимательней, мы обнаружим подобные стимулы экономической зависимости в каждом официально поддерживаемом проекте "устойчивого развития". Это - следствие того, что такая зависимость больше не является эколочески устойчивой при промышленности, построенной на понятии "фабрики", или может привести метрополии к разделению их "прав" на загрязнение и разбазаривание.

Капитализм на диете?

Старая элита власти и ее советники знают путь к "устойчивому капитализму", который ни в коем случае не считается с окружающей средой, не проявляет к ней заботы, но который решает основные проблемы фордистского кризиса системы власти:

Материальные препятствия могут быть преодолены: вторичная обработка сырья, ориентация на возобновляемое сырье, отказ от неископаемых источников энергии (в пользу скорее не ветра и воды, а, вероятнее всего, биомассы). - Это требует еще более варварской эксплуатации земли, которую люди уже и так достаточно "освоили", но в которой якобы еще остались ресурсы для ядра промышленной системы при все возрастающем потреблении.
Искусственная зависимость всемирного "пролетариата" может даже возрасти: посредством генной инженерии и биотехнологии удовлетворение основных нужд подпадает под всемирный контроль монополий, а компьютеризация позволяет быстро перемещать производство и шантажировать недовольных рабочих "на местах".
Нации как сплоченные единицы, добивающиеся благополучия, могут быть разобщены, пока существует возможность целенаправленного разделения интересов и образования соответствующих социальных групп, "заинтересованных" в таком раэобщении, и пока считается, что экологические катастрофы бьют только по экономически незащищенным.
Объединяющие стимулы фордизма могут быть сохранены посредством последовательного расизма. (*) В абсолютном смысле "осталось не так много места на корабле", и корпоративные гарантии урезаются (безработица среди женщин возрастает, право на убежище отменено, социальная помощь прекращена). Но в то же время индивидуальная "политика равенства" дает отдельным людям почувствовать, что они могут получить больше шансов компенсировать свою дискриминацию по полу, этническим признакам, сексуальной ориентации и др. ценой большего усердия в труде и ассимиляции как потери чувства принадлежности к определенной социальной группе. Это ослабляет как социальный протест в метрополиях, так и национальное сопротивление в странах третьего мира против "ограничения для развития".

(*) Последовательный расизм: С этим термином автор рассматривает ситуацию, в которой люди угнетены в расистском (и сексистском и др.) обществе, но в котором угнетаемый индивидуум имеет шанс "купить" себе лучший статус в обществе, тяжело работая (имея высокое усердие) и ассимилируя себя (попытка отвергнуть его/ее идентичность, которая приводит к расистскому угнетению). Последовательный расизм поэтому является расизмом, последствия которого (потенциально) можно избежать индивидуумом посредством его/ее исполнительности в труде.

С другой стороны, с самого начала изучения принципов устойчивого развития стало ясно, что ничего страшного не случится, даже если придется отказаться от разрушительного воздействия на окружающую среду и захвата ресурсов целого мира. (11) Большинство из них, как выяснилось, поглощается непосредственно гипертрофированной системой власти (12), которая должна производить огромное количество бесполезных товаров для того, чтобы создавать необходимую систему подчинения. (13)

Конечно, эти исследования не помогут нам избежать того, что в результате все сведется к извлечению нескольких изюминок из этих идей. Поэтому важен не столько вопрос о наличии хороших идей, сколько потребность социальной борьбы, в которой наиболее важно (в соответствии с вышесказанным) будет следующее:

Будет ли возрастающее давление на периферию (прямые войны, агрессии и интервенции ООН против стран третьего мира и защита границ от миграции) сдерживаться повсеместным общественным противостоянием;
Возможно ли предотвратить победу рынка во всех сферах жизни и природы (переход к производству пищи на основе патентованного и генно-инженерного био-материала) и не допустить незаконной деятельности новых производств на мировом рынке;
Действительно ли можно при желании разобщить людей, раздробив и разрушив принципы самоосознания, и настроить их друг против друга? Или мы увидим рост новых форм организации, основанных на солидарности, противостоящей существующей сейчас политике?
Будут ли выступления женщин, цветных и уволенных служащих, чья социальная борьба так долго пребывала в центре внимания, изживать себя, станет ли все больше людей стараться "перескочить на другую сторону", попадаясь "на удочку" политики служебной дискриминации, которая представляет себя как феминистская, многокультурная и гибкая политика. Или эти классические формы борьбы перерастут в новую критическую фазу, в которой равные жизненные права не зависят от "трудового усердия".

Звучит не экологично. Но будущие катастрофы нельзя предотвратить разговорами о том, как снизить экологические убытки социальной периферии. Это будет зависеть исключительно от того, сможет ли вновь возникшее международное общественное движение оказать давление на ядро капиталистического индустриального режима, вынудить его пойти на самоограничения.

Примечания.

(1) Любое совпадение или сходство с ныне существующими и канувшими в прошлое статьями, например, в spw 79 или в журнале "Politische Oеkologie" ("Политическая экология"), спец. выпуск N^o 6, является чистой случайностью.

(2) Veronika Bennholdt-Thomsen, Maria Mies, Claudia v. Werlhof: Frauen, die letzte Kolonie ≈ zur Hausfrauisierung der Arbeit ("Женщины, последняя из колоний ≈ одомашнивание труда"), Zurich 3. ed. 1992 (1. ed. 1983), введение. (СР. в английском издании Maria Mies: Women, the last colony, 1988.)

(3) Maria Mies: Patriarchat und Kapital, Zurich 2. ed. 1989 (в английском издании: Patriarchy and Accumulation on a World Scale: Women in the International Division of Labour, Zed Books 1986); Immanuel Wallerstein: Der historische Kapitalismus, Berlin 1989 (в английском издании: Historical Capitalism, 1983; ср. Historical Capitalism With Capitalist Civilization, 1996).

(4) David Worster: Dust Bowl, in: Rolf Peter Sieferle (ed.): Fortschritte der Naturzerstoеrung, Frankfurt/M. 1988 ("Прогресс разрушения природы").

(5) Pat Mooney and Cary Fowler: Die Saat des Hungers, Reinbek 1991 (в английском издании: Shattering : Food, Politics, and the Loss of Genetic Diversity, или "Упадок политики, производства пищи, и потеря генетического разнообразия, 1990).

(6) Интересное описание британской колонизации Индии с экологической точки зрения можно найти в книге Михаэля Манна. Michael Mann: Oеkonomie und Oеkologie ("Экономика и экология"), в: Juеrgen Osterhammel (ed.): Asien in der Neuzeit ("Азия в новую эру"), Frankfurt/M. 1994.

(7) Thomas Hurtienne: Fordismus, Entwicklungstheorie und Dritte Welt, Peripherie 22/23, 1986 ("Фордизм, теория развития и Третий мир").

(8) По цитате Horst Kahrs: Von der 'Grossraumwirtschaft' zur 'Neuen Ordnung' ("От 'обширной экономики' к 'новому порядку'"), в: Modelle fuеr ein deutsches Europa. Beitraеge zur nationalsozialistischen Gesundheits- und Sozialpolitik 10 ("Модели для немецкой Европы. О национал-социалистической политике в отношении охраны здоровья и общественных отношений 10"), Berlin 1992.

(9) Более или менее экономический подход к трансформации "От фордистского к пост-фордистскому государству" ("Vom fordistischen zum 'postfordistischen' Staat") можно обнаружить в одноименной главе Йоахима Хирша ≈ Joachim Hirsch: Kapitalismus ohne Alternative, Hamburg 1990 ("Капитализм без альтернативы").

(10) Печатное производство: форма производства, при которой рабочие трудятся не на централизванном рабочем месте (фабрике), а на дому, однако средства производства, начальные материалы и конечный продукт принадлежат нанимателю ("издателю"), в противопоставление положению труда ремесленников.

(11) Экспериментальное исследование "Устойчивость в Нидерландах", осуществленное организацией "Milieudefensie" ("Друзья Земли Нидерланды") было опубликовано на немецком языке институтом Institut fuеr sozial-oеkologische Forschung; соответствующее исследование для Германии выполняется Институтом Вупперталя по климату, окружающей среде и энергии ("Wuppertal Institut fuеr Klima Umwelt Energie") по поручению BUND и Misereor.

(12) Гипертрофия: непропорциональный рост, чрезмерное развитие.

(13) Эта тенденция находит свое выражение в том факте, что обмен товарами между метрополиями относительно увеличивается (причем все быстрее и быстрее), в то время как передач ресурсов из Третьего мира в метрополии в абсолютном выражении все еще возрастает (хотя все медленнее и медленнее).

Мы с нетерпением ждем комментариев и предложений!
Обращайтесь к нашей домашней страничке.
Эта страница на английском языке. This page in English.

"Тусовка": Кристоф Шпер, Более эффективный индустриализм -- Критика идеологии устойчивого развития / tusovka@savanne.ch

Последние дополнения 1999-05-15